Я никогда не была в Киеве, и в Одессе, к сожалению, тоже. Но с роскошной прозой Каринэ Арутюновой ко мне живо явились картинки детства. И в моем дворе Маскачки, как называют Московский форштадт в Риге, облетали тополя и одуванчики. И точно так же дразнил запах чего-то вкусного из соседского окна. И кто-то брёл, конечно же, позванивая пивными бутылками из гастронома. Я даже не уверена, что бутылки были холодными – народ на Маскачке жил непритязательный; дома – простые, деревянные, и без удобств. Бывало, что и матерился «народ», но никогда – при детях. Вспомнила улицы, выложенные вековой брусчаткой, пузатые башенки церквушек и православные кресты кладбища неподалеку... И мы с мамой в баню идем. Собаки Мони, кажется, не было. Зато мы с подружкой пленили мышонка в трёхлитровой банке и кормили его, и пестовали, уединившись за сарайчиком в глубине двора, пока он, бедняга, не помер – совершенно для нас неожиданно. И голубь у меня был ручной, рыжий, которого звали Федька – он прожил долго. Очень хорошо помню, как он прилетал к нам в гости через окно, чтобы кататься у папы на плече...
У каждого своя родина, и населена она разными персонажами. Но приметы её в то время были одинаковы, ведь мы с автором ровесницы. Воспоминаниями мы создаем свою личную историю, прошлое обретает плоть – мы не пройдем мимо, как торопящийся прохожий. А то, что речь идет об Украине, которая в нас нынче кровоточит, и пишет о ней прекрасным, ёмким языком человек, нежно привязанный к этому уголку земли, делает прозу Арутюновой трижды актуальной. И драгоценной.
Ольга Федорова, журналист (Германия, Вестерхорн, Шлезвиг-Хольштайн).