Ирина Карпинос

Современная трагедия Украины, против которой более двух лет ведёт «спецоперацию» ядерная соседняя держава, – ведущая тема в сегодняшней поэзии Ирины Карпинос, проживавшей (в последнее время живёт во Франции) в стране, на которую напали: «Эта война ободрала с нас грубую кожу / и научила пить горький воздух горстями, / а вокруг всё громче орали жуткие рожи / и мертвецов рыбаки ловили большими сетями». Убийственен в этих строках как сам образный инструментарий, так и понимание того, что это не столько поэтические тропы, сколь реалии, в которых люди живут, занимаются бытом, прерываясь на воздушные тревоги, ходят на работу и воспитывают детей, моля Б-га о том, чтобы не допустил гибели близких. Жизнь под Дамокловым мечом, который подвесили на конском волосе над каждым жителем Украины – вот, пожалуй, основная проблематика текстов Карпинос («За спиной две страны, что желают лишь смерти друг другу, / нет спасенья и выхода из подожжённого круга»). С тревожной сквозной интонацией, которая из стихотворения в стихотворение всё больше и плотней совпадает по стилю с ламентацией: когда речь о спасении детей, родных, родной страны, то не уйти от жалоб и сетований: «Здравствуй, Бог! Мне давно не хватает тебя: / ты меня заблокировал, нет больше связи. / Я не верю, что ты это сделал любя, / нас, тобою забаненных, больше, чем грязи». «Что делать?» и «Кто виноват?» – в наше время это не только хрестоматийные русские вопросы, но и риторические фигуры потрясённого мира, оторопевшего перед войной на уничтожение в центре Европы. Здесь вероятны господни технические и творческие недоработки («... Чтоб задобрить тебя. Ты жесток не со зла, / ты лепил человечков из глины играя. / Ева, правда, потом чуть с ума не сошла... / Ты зачем её выгнал с Адамом из рая?»), но и удручающий человеческий фактор в главных ролях, при том, что других человеков, перефразируя известную реплику Сталина, у Б-га нет («Это, Господи, твоё похмелье. / Все на веки вечные – враги: / жить как люди так и не сумели. / Глина есть – лепи себе других»). С теодицеей беда, да и хомо сапиенс, похоже, исчерпал кредит верховного доверия. Тяжело эти поэтические строки читать («Я молилась тебе в запредельной тоске, / дай мне, Боже, к тебе дозвониться из бана!»), и невыносимо представлять, как они там, обычные люди, в Украине живут и выживают. Хотя, есть ещё одна фабула в поэтической военной антологии Ирины Карпинос – формирование национального самосознания, дорога сквозь тернии к звёздам, к независимости, к свободе, которая обошлась огромными жертвами и жуткой ценой гибели сотен тысяч досталась. В известном смысле, это выход постсоветского государства из советского рабства, которое капля по капле выдавливается больше тридцати последних лет; это путь к цивилизации по западному образцу, при том, что рефреном проходит «не было бы счастья, так несчастье помогло». Несчастье наших почти девятиста дней, уже ставшее обыденностью – и надежда в текстах Карпинос на изменения к лучшему, и любовь к человеку, который с верой в душе побеждает современное zло: «Это они, нет, мы идём по пескам пустыни, / уже не видя ни зги, идём всё дальше и дальше...».

Ирина Карпинос – поэт прямой речи. Искренность не может быть поэтическим приёмом, она должна быть состоянием ума, души, сердца. И когда своя боль подключена к общечеловеческим печалям, слово начинает жить со всей полнотой.