Современная трагедия Украины, против которой более двух лет ведёт «спецоперацию» ядерная соседняя держава, – ведущая тема в сегодняшней поэзии Ирины Карпинос, проживавшей (в последнее время живёт во Франции) в стране, на которую напали: «Эта война ободрала с нас грубую кожу / и научила пить горький воздух горстями, / а вокруг всё громче орали жуткие рожи / и мертвецов рыбаки ловили большими сетями». Убийственен в этих строках как сам образный инструментарий, так и понимание того, что это не столько поэтические тропы, сколь реалии, в которых люди живут, занимаются бытом, прерываясь на воздушные тревоги, ходят на работу и воспитывают детей, моля Б-га о том, чтобы не допустил гибели близких. Жизнь под Дамокловым мечом, который подвесили на конском волосе над каждым жителем Украины – вот, пожалуй, основная проблематика текстов Карпинос («За спиной две страны, что желают лишь смерти друг другу, / нет спасенья и выхода из подожжённого круга»). С тревожной сквозной интонацией, которая из стихотворения в стихотворение всё больше и плотней совпадает по стилю с ламентацией: когда речь о спасении детей, родных, родной страны, то не уйти от жалоб и сетований: «Здравствуй, Бог! Мне давно не хватает тебя: / ты меня заблокировал, нет больше связи. / Я не верю, что ты это сделал любя, / нас, тобою забаненных, больше, чем грязи». «Что делать?» и «Кто виноват?» – в наше время это не только хрестоматийные русские вопросы, но и риторические фигуры потрясённого мира, оторопевшего перед войной на уничтожение в центре Европы. Здесь вероятны господни технические и творческие недоработки («... Чтоб задобрить тебя. Ты жесток не со зла, / ты лепил человечков из глины играя. / Ева, правда, потом чуть с ума не сошла... / Ты зачем её выгнал с Адамом из рая?»), но и удручающий человеческий фактор в главных ролях, при том, что других человеков, перефразируя известную реплику Сталина, у Б-га нет («Это, Господи, твоё похмелье. / Все на веки вечные – враги: / жить как люди так и не сумели. / Глина есть – лепи себе других»). С теодицеей беда, да и хомо сапиенс, похоже, исчерпал кредит верховного доверия. Тяжело эти поэтические строки читать («Я молилась тебе в запредельной тоске, / дай мне, Боже, к тебе дозвониться из бана!»), и невыносимо представлять, как они там, обычные люди, в Украине живут и выживают. Хотя, есть ещё одна фабула в поэтической военной антологии Ирины Карпинос – формирование национального самосознания, дорога сквозь тернии к звёздам, к независимости, к свободе, которая обошлась огромными жертвами и жуткой ценой гибели сотен тысяч досталась. В известном смысле, это выход постсоветского государства из советского рабства, которое капля по капле выдавливается больше тридцати последних лет; это путь к цивилизации по западному образцу, при том, что рефреном проходит «не было бы счастья, так несчастье помогло». Несчастье наших почти девятиста дней, уже ставшее обыденностью – и надежда в текстах Карпинос на изменения к лучшему, и любовь к человеку, который с верой в душе побеждает современное zло: «Это они, нет, мы идём по пескам пустыни, / уже не видя ни зги, идём всё дальше и дальше...».
Геннадий Кацов
* * * Она любила красные одежды и красные парижские каштаны, жила одной дурацкою надеждой о дне весеннем, встрече долгожданной – и не терпела дамских разговоров и бабьей прозы о семейных склоках, и вспоминала ветер, море, горы и семь крутых холмов в краю далёком... А кто-то скажет с острым сожаленьем: неправильно жила она на свете, вот новое её стихопаденье, последнее, попавшееся в сети... Из множества мужчин, вокруг блудивших, ей мало кто отрадно вспоминался, ну, перешли в почтенный статус бывших, из настоящих мало кто остался, она давно жила почти свободной, шла напролом танцующей походкой... А все водили дальше хороводы и поминали даму сердца водкой... Земную жизнь пройдя до... к чёрту Данте! На свете счастья нет... о бедный Пушкин! Вот только б удержаться на пуантах... За это выпьем с горя! Где же кружка? 12.01.2024 * * * Мы брели навстречу друг другу сквозь все пустыни, вспоминали, что было с нами и чего не было, думали, громокипящий кубок никогда не остынет, и дарили легко разгадки миров и ребусов... Эта война ободрала с нас грубую кожу и научила пить горький воздух горстями, а вокруг всё громче орали жуткие рожи и мертвецов рыбаки ловили большими сетями. Мы хватались за суку-жизнь всем, что ещё осталось, мы спасали опять друг друга такими словами, что рождаются редко, о которых и не мечталось, и о них никогда мы раньше не знали сами... Но к войне, и той привыкают, тем паче – к людям, и любовь притупляется, и острая ярость, жалость... Мы с тобою были когда-то и больше уже не будем, что-то звучало, пело, а может быть, показалось. Стоит ли этот фильм досматривать до финала? В нём хороши пейзажи и две главные роли, вон вдали эта женщина (с кем она воевала?), рядом с нею мужчина среди каштанов (или магнолий?)... И сойдутся ли они снова в том странном фильме, что с ними дальше будет, сны какие им снятся? Вокруг убивают друг друга такие добрые люди, похожие, как индейцы или как два китайца. Это они, нет, мы идём по пескам пустыни, уже не видя ни зги, идём всё дальше и дальше... Кто мы такие, где мы, кто наш ангел отныне? Не прозвучит ли завтра звонкий колокол фальши? Всё чаще не те слова, всё тише чистые звуки, держаться на высоте стало ещё труднее. Мы живы и улыбаемся, и гибнем не от разлуки – оттого что нет выхода в этих тёмных аллеях. 26.01.2024 * * * Замерзают в доме три гитары, фортепьяно стонет, пол скрипит, шкаф ворчит потрескавшийся старый, ветер напевает новый хит... Жизнь моя закрыта на засовы, от себя побег в один конец в дальний лес, где оборотни-совы и глухая ночь – всему венец. О любви хотелось бы, ей-богу, невозможно о войне и зле... Выхожу одна я на дорогу в вечном беспросветном феврале. Выхожу и больше не вернуться ни на этом свете, ни на том... Как когда-то пошутил Конфуций: наша жизнь – сплошное шапито. Не привыкнуть к этому распаду, не связать разорванную нить... Из какого брошенного сада солнечной живой воды испить? Это, Господи, твоё похмелье. Все на веки вечные – враги: жить как люди так и не сумели. Глина есть – лепи себе других. 07.02.2024 * * * И поёт за окном Азнавур, как вокруг одиноко, и восходит с рассветом тоска над горою высокой, и под музыку эту о многих потерях и ранах я не стану лить слёзы и думать я даже не стану... Все слова о войне будут общим кликушеским местом, где-то ждёт жениха молодая седая невеста, никогда не дождётся и мир этот возненавидит, где-то узник убит, где-то – новый изгой или лидер... И зачем, Александр Николаич, кому это нужно? Кто-то чертит в аду уж какую по счёту окружность, и стоит Алигьери с поникшей навек головою, а за спинами нашими ветер по-блоковски воет... Эта сyка-поэзия, мать её литература разлетаются вдрызг, лишь кудахчут безмозглые куры, и по шару земному рассеяны наши ошмётки, и на всех языках зазвучали военные сводки... Я не знаю, зачем и кому эти строки в тетрадке, в нашей жизни предсмертной нелепы словесные грядки, захочу о любви – получается только о боли, да какое там счастье – давно ни покоя, ни воли... За спиной две страны, что желают лишь смерти друг другу, нет спасенья и выхода из подожжённого круга, кто-то вновь заварил на крови мировую похлёбку, разлетаются жизни вокруг, как пустые коробки... Ничего не останется, лишь острова в океане, и не вспомнит никто ворожбу наших встреч-расставаний... Только волны вокруг и солёные ветры над ними и звучит одинокого бога бессмертное имя... 21.02.2024 * * * Дышать в наши дни невозможно. Одесса, Одесса, Одесса... Кровавое время безбожно, играется чёрная месса. Прогон ежедневных трагедий: завалы, пожарища, горе... Смерть едет на велосипеде по кручам своих территорий. Здесь пляжи, здесь улицы были, акацией пахло весною, по морю кораблики плыли, гонимы весёлой шпаною, Жванецкого слышались речи... Ни смеха давно, ни покоя, и каждая жизнь человечья теперь ни копейки не стоит. Одесса неприкосновенна – так думали добрые люди. Но город – в крови по колено, и нет ни законов, ни судей, а в мире – всё те же, всё то же... Растерзано Чёрное море. Ты сдал всех нас, господибоже, ты бросил детей своих в горе... 15.03.2024 * * * Александру Вертинскому Александр Николаич, наш Киев в огне. День поэзии нынче и ваш день рожденья, но сегодня настолько невесело мне, что совсем не до здравиц, застолья и пенья... Александр Николаич, вы мчались в Париж, он казался прекрасным, от встречи знобило, был он зелен весною и осенью рыж, (я любила его, безответно любила…) Александр Николаич, куда нам без вас? Все бродяги-артисты поют вертинетки, оживают слова, льются слёзы из глаз и душа вылетает на волю из клетки... Вашу родину нежную снова бомбят, на Владимирской улице воет сирена, дом, где вы родились, чьи-то силы хранят... Мы как будто на римскую вышли арену, где жестоки бои и не жаль никого, нынче публика хочет лишь зрелищ и смерти, каждый новый игрок – кровопийца и вор, правых нет в этом проклятом мире, поверьте. Александр Николаич, какой Сингапур? От себя не уйдёшь, не сбежишь за три моря, пальцы ладаном пахнут в ночной перекур и кончается крахом любая лавстори... Александр Николаич, не видно ни зги, дым отечества всюду – от края до края... Пожалей же нас, боже, спаси, помоги! Но мольба в наши дни никого не спасает. 21.03.2024 * * * Здравствуй, Бог! Мне давно не хватает тебя: ты меня заблокировал, нет больше связи. Я не верю, что ты это сделал любя, нас, тобою забаненных, больше, чем грязи. Здравствуй, Бог! Ты прости, я сегодня – на ты, мне сегодня всё можно, я долго терпела. Хочешь, я подарю тебе, Боже, цветы от души и от смертного слабого тела? Чтоб задобрить тебя. Ты жесток не со зла, ты лепил человечков из глины, играя. Ева, правда, потом чуть с ума не сошла... Ты зачем её выгнал с Адамом из рая? Знаешь, как она Авеля страшно зовёт? Но вокруг только Каина грешные дети... Мы здесь на пересадке, потом перелёт – много в космосе дыр в обезбоженном свете... Мир твой рушится, Боже, как дом на песке, смерч безумия над мировым океаном... Я молилась тебе в запредельной тоске, дай мне, Боже, к тебе дозвониться из бана! Но тебе всё равно. Наша жизнь, наша смерть не волнуют тебя в санаторном Эдеме. Вечных беженцев доля – на взлёте успеть пересесть в самолёт, отменяющий время... 05.04.2024 * * * Печаль моя, как прежде, горяча, и с нею, бесприютною, не сладить, ни друга нет в округе, ни врача... Я есть ещё? – скажите, бога ради! Меня не слышат Киев и Париж, язык мой – маг мой в жёлто-синих блёстках, я не умею тихо жить, как мышь, и бредить о спасительных подмостках... Я знаю, сцена лечит, как любовь, от времени, что вновь неизлечимо, но как себе ни ври, ни прекословь – у катастроф всегда одни причины. Оседлой жизнью сроду не жила, всегда открыты окна, ветер воет, скелет в шкафу, ни ширмы, ни стола, и чёрные квадраты на обоях. Меня нельзя надолго приручить, я в лес всегда смотрю из лап уюта, от очага потеряны ключи, мила лишь корабельная каюта. Качает. Под ногами – океан... Порывы ветра, крики хищных чаек... Где берег мой? Не видно сквозь туман, и шторм вокруг, и некуда причалить... 09.04.2024 * * * Над Сеной красные каштаны – весны напрасной главный символ... Я больше ждать тебя не стану, мне ожиданье не по силам. Казался Рим непобедимым, был тем грозней, чем мельче цезарь, но рухнул – больше нету Рима и правят бал головорезы. Но люди ездят на Карибы или на горные курорты, ведут дела, считают прибыль и заключают сделки с чёртом. А я на красные каштаны смотрю и вижу всё, что будет: я больше звать тебя не стану. Холодный ветер душу студит... Меня давно уже накрыло, бреду в огне, не зная броду, в бреду отяжелели крылья – мне сотни сотен лет от роду. Но так горят цветки каштана, что глаз не отвести под ветром... Я больше ждать тебя не стану. Был долог танец в стиле ретро... Какая музыка звучала! О, этот джаз – для тех, кто слышит! И в долгом эхе после бала гудели трубы, пели крыши... 21.04.2024 * * * На сильном ветру развевались одежды, горели, как факелы, яркие платья... Она воскресала в чертогах надежды и верила, что исцеляют объятья... Но время менялось в земной круговерти, и образ двоился на тёмных аллеях, слова стали горькими, с привкусом смерти, звучала гитара всё глуше и злее... Когда-то она его слепо любила, и было так страшно, и было так больно, в глазах от дорог пролетавших рябило, а ночь была жаркой, а жизнь была вольной... Он снова возник после дальней дороги, она поначалу его не узнала, он долго смотрел на неё на пороге, не в такт повторяя: начнём всё сначала... Но образ двоился, и ей вспоминалось, каким он был раньше – рисковым и смелым, как много безмерно ему удавалось, как мощно и ярко душа его пела! Тот, прежний, был вечным, того она знала и с тем без оглядки готовила бегство... Но не появился король после бала, укрывшись от бурь в зеркалах королевства. 29.04.2024 * * * Впереди – Вальпургиева ночь, и всё время погибают люди... Невозможно никому помочь. Я не знаю, что же завтра будет... На Страстной неделе столько зла! Ящики Пандоры все открыли... Вот в Одессе женщина жила молодая. И её убили. Киев, Харьков, Днепр – там все мои. А в прямом эфире – смерть и пламя. Говорить пытаюсь о любви, но любовь – запретный плод в программе. Люди мира! Колокольный звон... Никому никто нигде не нужен. Переходим страшный рубикон, ветер над развалинами кружит... Как же мне в Вальпургиеву ночь долететь до тех, которым страшно? Всё смешалось, и уже невмочь сохранять нетленным день вчерашний. Телефон, на днях ещё живой, замолчал, не дотянув до мая. Мама, слышишь, я хочу домой! Но куда, сама уже не знаю... Где ты бродишь, близкий человек, любящий до дна, без красных линий? На дворе – тупой жестокий век. И спасенья не найти отныне... 30.04.2024 * * * Когда отнимают будущее, человеку трудно дышать, когда отнимают прошлое, человек лишается зрения, он абсолютно беспомощен, ничего не в силах решать, ему не хватает воздуха для горения и парения... Когда человеку плохо, он хочет упасть на плечо тому, кто не отстранится, кому он не безразличен, и чувствовать эти токи, от которых так горячо, чтоб не было обстоятельств, всех правил и всех приличий. Когда человек остаётся в целом мире один, он совершенно свободен и совсем неприкаян, сам себе прокурор он, сам себе господин, сам себе белый Авель, сам себе чёрный Каин. Когда человеку нужно, вот позарез, любить, он будет искать упрямо того, кто ему ответит, кто скажет: ты – это воздух, мне без тебя не жить, с тобою я вижу небо, с тобою мне солнце светит... Тогда человек отбросит груз окаянных лет и утолит свою жажду – и лучшего нет призванья! Человеку нужно так мало: чтоб был у него этот свет, к которому он восходит сквозь время и расстоянья... 1 мая 2024 * * * Снова Христос идёт с жёлтой звездой на лбу, мир катастрофы ждёт, слышно везде пальбу... И говорит Христос: «Зря я пошёл на крест, зря я родился, рос, зря был распят, воскрес... Нынче другой закон: правит землёй пахан. Смойте меня с икон! Вера в меня плоха. Странник я и изгой – не божество из грёз. Вот я бреду, нагой, с теми, кто в Холокост так же идёт в свой яр, так же убит в упор. Я уже очень стар, мне надоел повтор...» Так и ушёл во тьму, не досказав конец. Тяжко совсем ему, предал его Отец... И под церковный звон падает человек. Пасха. Конец времён. Рок. Двадцать первый век. 05.05.2024