Поэзия диаспоры

Автор публикации
Андрей Фамицкий ( Беларусь )
№ 4 (16)/ 2016

Стихи

Андрей Фамицкий прочно утвердился в сознании серьёзного читателя поэзии и сотоварищей по поэтическому цеху в качестве поэта, способного самым неожиданным и парадоксальным образом разворачивать художественную мысль. Его талант воплощать в поэтической речи поток сознания восхищает. Иррациональность метафорического мышления странным образом позволяет ему стремительно проникать к глубине философского осмысления жизненных явлений. А версификационное мастерство Фамицкого подчёркивает его ярко выраженную творческую индивидуальность.

 

Д. Ч.

 

РОЖДЕНИЕ

рождение ребенка позволяет

двум смертным ощутить себя богами,

создавшими из праха человека.

в конце концов и он вернётся в прах.

но может подарить немного праха

тому, кто обрастёт теплом и плотью

и даже станет на мгновенье богом,

хотя и он когда-нибудь умрёт.

зачем мне это знанье, я не знаю.

зачем слова, которые оставлю,

когда меня среди людей не станет?

зачем я тоже должен умереть?

неужто это продолженье рода –

единственная правда, для которой

нам стоит жить? и почему наш Бог

так часто заменяет телом тело,

как будто просто не нашёл своё?

как будто Богу в наших неуютно,

темно от наших помыслов и страхов,

и Он всё ищет, ищет, ищет, ищет,

но не найдёт… несчастный, милый Бог.

 

 

* * *

 

по кругу смерти ходят муравьи,

и по квадрату комнаты – поэты.

я знал, что мир замешан на крови,

но разве это – топливо планеты?

 

смотри, идут вповалку облака,

а вот ещё чудная пантомима:

он непутёв, она неглубока,

идут навстречу... и проходят мимо.

 

 

* * *

 

уже сгребают листья дворники,

уже не зверствует жара,

и поэтические сборники

не пылесборники, ура,

и бары под завязку бардами,

и в ГУМе толпы за пальто,

и новыми гордятся кадрами

провинциальные лито.

 

а ты вино безалкогольное

под старой лампой пьёшь в углу,

и рад бы влезть в ушко игольное,

да не нашёл свою иглу,

и вдохновения, дыхания

осталось на одну строку...

давай, короче, до свидания,

кукареку.

 

 

* * *

 

всю зиму проходил в осенних туфлях,

учился на юриста восемь лет,

сто лет писал стихи на съёмных кухнях,

теперь пою про чёрный пистолет.

 

студенток стало больше, жизни меньше,

и денег ждут они, и ждёт она,

когда я иногда ласкаю женщин,

мне кажется, что каждая больна.

и в соцсетях я снобствовал немало,

чужих врагов елеем поливал,

не знал, зачем вся эта калевала,

и сердца своего не понимал.

 

пришла пора прозрачности и злости

на раннего себя, но злости нет,

и будущее зазывает в гости,

и я пою про чёрный пистолет.

 

 

* * *

 

сигарета, упавшая в снег,

пролежала в снегу до весны,

и её подобрал человек

до того, как его унесли.

 

«не кури!» – заклинает Минздрав,

«не дури», – обнимает Господь,

и один из них, может быть, прав,

а другой захотел подколоть.

 

кто-то знает, а я ни гу-гу.

поздорову скажи, подобру,

где твоя сигарета в снегу,

та, которую я подберу?

 

 

* * *

 

ты понесла от сточных вод, земля,

дай поглядеть, что из тебя родится.

клубок червей, голодная змея,

фашистский череп, новая водица.

 

кончину чую скорую свою,

ещё чужую женщину желая,

и губы подставляю под струю,

а вдруг она не мёртвая – живая.

 

 

* * *

 

показания света, электричества, тьмы,

поворота сюжета, притяженья сумы,

упоения бездной, убиенья весной,

страха правды небесной в мире правды земной,

греясь и замерзая столько зим, столько лет,

я снимаю, как знаю, ибо счетчиков нет.

 

 

* * *

Юрию Блинову

 

да будет смерть,

и да не будет смерти.

да будет Бог, усталый, но живой.

я не из тех, кто выбирает сети,

но я из тех, кто слышит позывной.

 

нас не спасти, мы подаем сигналы,

чем тишина страшней, сказать нельзя.

и если мы мертвы, то вам солгали,

а если мы живём, то всё не зря.

 

да будет Бах, да будет лёгкий почерк,

да будет чёрный кофе поутру.

а я её люблю сильнее прочих,

сейчас вот встану и очки протру.

 

 

* * *

 

ехать куда-нибудь

ночью на электричке.

холодно, ну и пусть,

выживем по привычке.

 

полупустой вагон,

два алкаша, три бабы.

время выходит вон,

может, и мне пора бы.

 

все ещё двадцать семь,

это тебе не шутки.

тошно, и вместе с тем

сиднем вторые сутки.

 

выключить монитор,

пересчитать наличку,

в тамбур, за дверь, во двор,

ночью на электричку.

 

 

Михаил Кабан-Петров. «Весна. Жекин плащ».

125х100. Холст, авторская техника. 2008 год.