Говоря об авторе исповедально-лирических стихотворений, мы, как правило, подчёркиваем искренность поэта, что давно попахивает банальностью и штампом. С другой стороны, именно искренности часто недостаёт современному стихотворцу, искренность становится дефицитом. Стихи Любови Фельдшер неподдельно открыты, доверительны. Её прямая стихотворная речь отражает состояние души автора, глубину переживания, что и вызывает искренность читательского отклика.
Д. Ч.
* * *
Красивый закат ниспошли мне, судьба –
За дымными тучами бледное солнце.
В неярких лучах я увижу тебя…
Спрошу себя: что там осталось на донце?
Какие-то всполохи, всхлипы, тиски,
Глухие заборы, пустые беседы,
И мягкие крылья полночной тоски,
И новые поиски старого следа.
Морская волна отразит этот блеск,
И берег омоется пеной прибоя.
И в небо взметнётся отчаянный всплеск
Багряного флага последнего боя.
* * *
Шаровая молния вкатилась
Вместе с ветром в тесное окно.
И пространство чудно осветилось
Там, где было тускло и темно.
На лету замедлила движенье.
Надо мной зависла наугад.
Подарила головокруженье
И ошеломивший душу взгляд.
* * *
Заметает меня листопадом,
Золотисто-багряной листвой.
Уходи… Утешений не надо.
Дай во всём разобраться самой.
Увлекает меня этот праздник –
В одиночку затеянный бал
Тайных помыслов, прежних соблазнов,
Их роскошный цветной карнавал
Без гостей, без речей, без веселья –
Только тени и листьев наряд.
И полынная горечь похмелья,
И чадящие свечи утрат.
* * *
Снова рифма пронзит мне душу,
И заплачу над ней, как в детстве.
Эту клятву в любви не нарушу,
Но и не передам по наследству.
Опьяняет, как прежде, строчка.
Стихотворным манит дурманом.
…Никогда не узнает дочка
Про Онегина и Татьяну.
* * *
Глуше мотив ностальгии.
Только ночною порой
Странные люди России
Снова встают предо мной.
Их многословные речи.
Их полудетский наив.
Чеховский сумрачный вечер
У левитановских ив.
Что вы сказать мне хотите?
В чем упрекаете вновь?
Я далека от событий
С рифмою «кровь» и «любовь».
Жить можно легче и проще,
Как оказалось – вполне
И без берёзовой рощи
В ярком осеннем огне.
* * *
«Гранатовый браслет» перечитала снова.
Его пурпурный блеск пронзает толщу лет.
Со мною чистота классического слова
И роковой любви прощальный амулет.
Как скучно мы живём в бесстрастности безликой!
Уйдём в небытие и не оставим след.
Сотру с обложки пыль, и солнечные блики
Мне не дадут забыть гранатовый браслет.
* * *
Мой ангел-хранитель, суровый и строгий,
Ты был мне однажды подарен судьбой.
Пройдём до конца этой странной дороги…
Дано мне вслепую идти за тобой.
Ломая себя, обретаю свободу.
Теряя себя, проклинаю покой.
И катятся дни, и проносятся годы.
И только мгновенья стоят за строкой.
* * *
Пусть будет замешана страсть на крови,
И сердце пусть рвётся на части, –
Опять открываю природу любви,
Крутое её самовластье.
Пьянит и пытает, и смертью грозит,
Как факел – дымясь и пылая….
Когда успокоится и отболит,
Тебя я в толпе не узнаю.
* * *
Я провожаю поезда,
Раскачиваясь на калитке.
Те несмышлёные года
В душе как золотые слитки.
Проходит длинный товарняк.
Смолы и дыма ароматы.
Так я росла, взрослела так:
Ромашки, поезда, закаты.
И всё копилось на потом,
И только дожидалось срока,
Чтоб в этом мире непростом
Я не была так одинока.
* * *
Отражается солнце в луже.
Растекается синева.
Обнимала чужого мужа.
Говорила ему слова…
Видно, слишком длинна дорога,
Без привала не одолеть.
Я себя не судила строго,
Я любила себя жалеть.
Только, видно, лишился смысла
Этот стонущий гул в крови.
И в уме я слагаю числа
Однозначной простой любви.
Незаметной, немой и серой,
Невидимкой в ночи глухой,
Где соседствует верность с верой,
Где с душой обручён покой.
От чужого иду к родному,
Столько дней, столько горьких лет.
Вот цветок на окне знакомом,
Вот и лампы нерезкий свет…
* * *
Парк у больницы. Ворон хлопотливая стая.
В шапке навстречу бредущий прохожий-хасид.
К папе иду, и страницы былого листаю.
…Вид из палаты – на старое дерево вид.
Выжил он в гетто. И вот испытанье иное,
Много страшнее того ирреального сна.
Мы в этом мире… пока ещё всё-таки двое.
Скоро, наверное,
скоро останусь одна.