Марина Эскина. Краденый воздух. M-Graphics, Boston, MA – 2017, 82 p.
Четвёртая книга стихов Марины Эскиной «Краденый воздух» ( в книгу очень органично вошли переводы Эскиной из Элизабет Бишоп) обращает на себя внимание интонационной свободой и ритмическим разнообразием, естественным, органичным дыханием, с которым ведёт автор свою стихотворную речь:
Нам терпенья не занимать – попутного слова ждать,
Облако ли ангел, мы его – хвать,
загоним в строку, пусть лежит на боку,
если не служит Богу,
белоручка и так балдел, болтался без дел,
зачем-то в сознание залетел,
неприкаянный ангел сей, ангел молочных рек, киселей,
просроченных векселей,
незрелых плодов из побитых садов,
ангел лишних слов.
Нельзя не отметить и музыкальность её строк, густую аллитерацию, сложную систему рифмовки с многочисленными внутренними рифмами. Но важнее всего прочего, это то, что версификационное умение автора не является самоцелью. Стих работает на воплощение художественного мировосприятие поэта, раскрытие человеческого переживания, которым наполнены эти строки. Иными словами, не стих диктует поэту нужные слова и приёмы, а поэт строит стихотворение по своим, одному ему ведомым, правилам и законам, которые он сам каждый раз создаёт заново:
В городе Турине всё немного ненастоящее
из-за своей монументальности,
даже река По лежит, как мёртвая ящерица,
не отражает небо и не блестит.
Кажется, будто эти строки неказисты и лишены рифмовки во второй и четвёртой строках катрена. Обманчивое впечатление. На самом деле слово «монументальности» следует прочитывать с соответствующей его смыслу протяжённостью: мо-ну-мен-таль- нос-ти – с ударением на последнем слоге. И тогда звучит усечённая, но хорошо слышная рифма со словом «блестит». Более того, строки оказываются насквозь прорифмованными и аллитерированными: МоНуМеНтальНоСТИ – Не отражает Небо и Не блеСТИТ.
И подобных примеров в книге Марины Эскиной достаточно, нужно только чутко прислушиваться к её стихам. И тогда уже не удивляешься тому, что рядом с абсолютно современной с точки зрения стилистики стихотворной речью возникает вдруг отдающее фольклорным запевом сказовое слово:
Кому от огня, кому от меча, кому от воды,
От болезни, мора, от голода-лебеды…
Если мне вдруг суждено избежать беды,
Что я буду делать с этим небом-травой,
С утраченным временем, с больной головой,
С тем, что пропало и не вернуть, хоть вой…
Вот как со всем мощным и тяжёлым напором рисуется картина окружающего мира, полного бессмыслицы и абсурда, в стихотворении «Сон разума»:
Чудовищное загоняет рассудок в сон,
наконец, в душной парадной или в сортире,
мозг отключается, свернув извилины; потрясён,
измучен выбором новостей в эфире,
разум заходит за разум. Раз за раз
всё меньше логики, всё больше пыла,
пены у рта, солёных искр из глаз;
ближе стена, тоньше полоска тыла.
Невозможно не услышать это «ззззудение», погружающегося в сон разума. Стих снова и снова работает на мысль, на чувство, которое автор стремится пробудить в читателе.
Тем более чистой нотой звучат такие лирические строки из этой книги:
В марте можно было маяться,
друг по другу тосковать,
ты упрям, и я – упрямица,
только слову наплевать,
вылетит, как будто дразнится,
не стрела, не воробей,
ведь ему какая разница –
мне или тебе больней.
На самом деле, в стихах Марины Эскиной слову разница есть. Таится она в том, что слово в её стихах не живёт случайной безразличной жизнью. Оно живёт жизнью, которую дарует ему поэт.