Ян Кунтур живёт активной жизнью, несмотря на то, что он мало общается с людьми, стараясь сосредоточиться на своих жизненных интересах. В какой-то мере это сказывается на определённой степени герметичности его стихов. Автор стремится передать своё мировидение незамутнённым и органичным. Он доверяет своему читателю. Сквозь завесу экспериментальных барьеров то и дело прорываются живые голоса, живая интонация, живой звук. Непредвзятый читатель это оценит.
Д.Ч.
* * *
1.
Побеждённый платанами
буду вечно бродить
по краснеющим плитам,
среди обветшавших диванов,
словно детская лодочка
на серпантине; как, ванты
и все прочие снасти
отдавший стихиям в кредит,
бриг, идущий на траверзе Горна
под шквалом повальным.
И мешочки с лавандою будут
хранить платяные шкафы
от прожорливой моли,
а может и прочей напасти.
Редкий гусь сможет выдержать
шквального времени кастинг
и остаться собой
за решеткой анкетной графы.
2.
Лишь свободно гулять
по спокойным Будайским горам
и смотреть с высоты в этот город,
как в древнюю бронзу
амазонки сарматской,
расколотую пополам
водной трещинкою,
позабывшей про фронду.
Где старинных усадебок
записной кавардак
рассыпается сшибкою,
но обиды не держит,
пусть в просторе проявится мне
всепрощения знак
и проснётся внутри,
как январский подснежник.
25.01.2021
* * *
Мне осталась одна только боль.
Боль слепая и неизбывная,
Проступающая, как прибой –
через ночи холстину, как ливни –
сквозь соломенный южный покой,
сквозь беспечности северной дранки, –
капля к капельке – кляксой – с изнанки
всяких радостей мелких.
Как вой
пса побитого, горлицы вопли –
совесть, ноющая за спиной.
Растекаюсь по грани земной –
льдом, сонатой Корелли растопленным,
выходя за фронтиры потопами
Нарекаци; горячей волной
д Обинье, зная то, что не знаю
или то, что предельно вблизи.
Тёмной боли дорога лесная
зарастает в болотах низин,
скрежеща заползает на скалы,
отрекаясь от суетных глин
и становится облаками,
поглотившими северный клин.
Съеден не означает, что умер.
Грязь – всё те же сапфир и опал –
не дозревшие. Боль – точно зуммер
безответный: ни пан – но пропал.
Только малые птицы естественно
расклюют трупы этих царей,
признавая реальность воздействия
пыли этики на эмпирей.
Мне осталась одна только боль.
Боль слепая, неутолимая,
проступающая, как прибой –
через ночи беззвучье…
3-6.03.2021
* * *
Драконы чёрные в клубах
взлетают, наступая жёстким клином;
ручонки властные вздымает вертопрах,
и 200 лет как нет Ренальдо Ренальдини.
Печальный от разлуки с де Реналь,
Сорель, отзавтракав каким-то там жюльеном,
познает то, что никогда ещё не знал:
чрезмерность мнительности в упоеньи пленом.
А реставрированных барчиков толпа
вокруг испуганного насмерть трона
выписывает кренделя и па…
Но моль изгадила мундир Наполеона.
Порывшись в глиняном адамовом пупке,
брильянтов не найдёшь – одни вопросы.
Но если жизнь ты прожил как аскет –
занозой норовишь поддеть занозу.
Смиреньем силясь удержать набег
эгоцентрических косарнейших корсаров,
ты проклинаешь то туман, то снег,
им эксцентрично угрожая страшной карой.
Добро не понимает «чересчур»:
«да» или «нет» – без всяческих статистик;
так и «ажур» не значит «абажур»,
но только «Supercalifragilistic...»,
замаскированный под чопорность и нрав,
но это, впрочем, из других замесов…
И снова правит тот, кто был неправ,
замазав пошлости колёром свято место,
и хавает павлиньи язычки,
не ведая, что взращены Эзопом.
И поспевают новые полки
суровых инсургентов для потопа.
12-13.03.2021
* * *
В минуту грусти
верх одержит МОЦАРТ
Я был на том клочке земли где гумусом он стал
где он был смешан
с известью и
таким же бедолагами
по финансовому
и социальному положению в пространстве
но не в Вечности
Материя – к материи
Подобное – к подобному
Глина – к глине
Растворился в траве и кустах
которые тоже растворились
в этом моменте
и разнесли его по каждому миллиметру
внутри
этой кирпичной ловушки
Куда бы не ступил здесь
невольно встаешь на
МОЦАРТА
но гениальнее от этого
увы
не становишься
...и Констанц
милая малютка Констанц
увы
никогда не вернется к Сент-Марксу
никогда не сможет перейти через
пограничную контрольную полосу из
асфальта бетона и стали
по-вавилонски висячего
АВТОБАНА
Удавка-автобан
на котором жизнь подобна смерти
и несёт смерть
всему инородному
Рвущаяся стремительно в дали
мелочная мелконькая улыбчивая жизнь
уничтожающая всякую иную
жизнь
остановившуюся
замершую
оцепеневшую
в поиске чего-то большего
Памяти?
Гармонии?
Любви?
А в центре кольца
асфальтового циклона
белый обломок
колонны-кенотафа
ЕГО КЕНОТАФА
и вечно плачущий с дождем
да и без него
(но тогда точно был мелкий дождик)
Амурчик
(естественно подразумевался Ангел
но в ту эпоху любой ангел
был Эротом
забывшим свой лук ради идеи)
И куда бы ни ступил
везде
был
есть
и будет
только лишь
МОЦАРТ
маленький смешливый
тридцатишестилетний воробей
моцарт моцарт моцарт моцарт моцарт
Здесь каждая крупинка гравия
его
нота
которую уже никто
никогда
не услышит
УВЫ
В минуту грусти
верх одержит Моцарт
30.03.2021
* * *
Умер от разрыва сердца
когда снарядом разворотило садик за домом
умер глубоким стариком
умер зелёным юнцом
умер опять и опять на пыльных улочках
умер снова и снова
в траве под забором качающимся от землетрясения
умирал каждый день
умирал каждый божий день как только проклюнулся
И никакого больше дела
Только грохот ломов о мостовые
только выбегающие под пули гавроши дней
Не сейчас но потом
понимание
не сейчас но потом
или когда-нибудь
когда снова загрохочут ломы о мостовые
Не хочется
ни делать
ни думать
ни чувствовать
разве что запахи цветущих деревьев
Сегодня – это липа
11.06.2021
ADFLEXUM
Дремать под звук дождя,
раскрывши настежь двери.
Пусть где-то в высоте
рокочет мрачный Дед.
Я не согласен с ним,
с его глобальной целью:
не нужен мне разгром,
не надо и побед.
Меня оплачет дождь,
как Древний Рим оплакал.
Ад Либитума нет,
лишь имя – некий бренд
для кукловодов – лишь
слои густого лака,
покрывшие весь хлам,
всю суету сует.
Дождь возмущает жесть.
Она – всё злей, скандальней,
набивши в рот камней,
как медник Демосфен,
взывает прекратить
обряд тот погребальный.
Но дождь оплачет нас
и выбелит момент.
18.07.2021
* * *
Любое имя дать могу тебе:
всё подойдёт, приблизится, вольётся.
Строения свой олимпийский бег
без-финишный вершат сквозь время к Солнцу.
То победит, что выдюжит Эон
и выбравшись к идее не загнётся,
не потеряет мраморный хитон,
а с ним и честь свою – зерно пропорций.
Военный римский лагерь надо мной –
фундамент будапештский и основа.
Колонн античных неуёмный вой
о чьих-то судьбах ощущаю снова.
Проход подземный – в стелах гробовых.
Не знали Термы имя Флориана,
но Марк Аврелий, точно, мылся в них,
латая нефизические раны,
которые ещё один абзац
(а может шанс) нам поднесли, как чашу
заздравную. Пусть предо мной эрзац, –
он подлинно латает дыры наши.
А завтра – быть дождю… Пусть будет дождь!
И пусть они себя отождествляют
с воспоминанием о том, как некий вождь
весь этот хаос оттеснил до края
убогой Ойкумены, ведь она –
лишь толика от толики, лишь мошка,
что голень мне кусает. И цена
давно оплачена… хотя, лишь понарошку…
16.09.2021
ИНТИМНАЯ ПЕСНЯ
О ТОМ САМОМ МЕСТЕ
Место
где впервые увидел
юное лицо мамы
отражение которого потом безуспешно
искал в лицах сверстниц
Место
где впервые прикоснулся
губами к сладкому соску
и получил первое солнечное
наслаждение
Место
почвой которого стали
множества моих пращуров и родичей
тех кто любили и баловали меня
а также некоторые из стариннейших друзей
с которыми я был когда-то
абсолютно счастлив
Место
Город городище
огромный бесформенный мегаполис- миллионщик
за последние сорок лет
растерявший свои миллионы
А был ли когда-то
тот мальчик
который оставлял
крылатые отпечатки своего тела
на пышных декабрьско-невинных сугробах
в ожидании Пояса Ориона
около исчезнувшей уже речушки
припадавшей когда-то
к тайным ложбинам Егошихи
Или же это
только вариация-фантазия
на никогда не существовавшие темы
об одном ярком детстве
среди красно-глинных косогоров
выпирающих из ивовой зелени
пышными округлостями Прародительницы
среди древних полузаброшенных погостов
заполненных перекошенными
крестиками-полумесяцами
и прочими непонятными сакра-мента-иероглифами
в непроходимых буйных
зарослях соцреала
Город
бывший для того ребенка
целой Вселенной
иной раз глупой пошлой подлой
но абсолютной и любимой
требующей исследования
блуждания по дальним её закоулкам
в желании увидеть что-то новое
ведь ведь ведь ведь ведь ведь
Ведь ничего уже не поделать
разве что пуститься
в новый яростный танец с саблями
который тоже привит задним числом
к тому самому месту
как Спутник к плечу планеты
Но
несмотря на лишнюю косточку
я никогда не хотел ничьей крови
потому что в юности не раз
звенел этапными кандалами
в пересыльном кукольном театре
с Достоевским
пытался быть и дышать
латая сапоги в уничтоженной
благодарными потомками
избенке над Стиксом
с Короленко
скрывался от всяких
империалистических и гражданских авантюр
с испуганным Пастернаком
дремал на неприкаянных
нищенских котомках набережной
с измотанными Мандельштамами
неистово рубился на саблях
против глупого пошлого подлого
Времени
вместе с Хачатуряном
Не чую больше под собою ничего
Город мой
Место моё родное
задымленное тревожное
брошенное на произвол
как те старинные заводы
построенные энтузиазмом моих дедов
неприкаянное
как баулы миллионов репрессированных
Не раскаявшееся
Не покаявшееся
11.2021
ПО МОТИВАМ…
Скажи, друг,
где сейчас
в каком переполненном тенями закоулке
умница Элоиза со своим
вдохновенным скопцом
где Шаммурамат со своим чудо-садом
где Нефертити и Аспазия
где трогательная и слегка нелепая
Оксанка Баталина
умершая совсем юной
во время родов
где Матильда-Марлен-Мерилин
где все они и прочие
прочие
прочие
Скорее всего там же
где и великие уральские сугробы моего детства
в которые прыгал со второго этажа школы
в которых рыл пещеры
тайные ходы
убежища
Всем там быть
Так что
На старт-Внимание-Марш
Пора, мой друг, пора
21.11.2021
* * *
Дожди размыли глиняный кумир.
Закат и осень – средства для итога.
Но в складках тоги – и война, и мир.
И всё – на полуслове, полуслоге...
Несчастны те, кто через жизнь прошли
в период разложения империи.
Что видишь ты? – лишь красный клок земли,
фрагмент Ассирии, пучок из сизых перьев,
волнами уносимый в забытьё
морей, до неких островов блаженных.
А всё, о чём ты говорил «моё», –
на берегах тех легковесной пеной.
2.12.2021
* * *
Как Ганнибал отправился я в путь,
оставив Заму за стареющей спиною –
последний бой с латинянкой-судьбою,
с собою прихватив лишь соли пуд.
Но вся История – железное кольцо –
цепь ржавая – потуги и нахрапы:
ведь чтобы стать успешным Хаммурапи,
необходимо быть великим подлецом.
И машиваши из песков ползут,
почесывая жадные мошонки;
и чтоб сменить икону на иконку,
не нужен крёстный путь, но вечный зуд.
Пузырь из мыла лопнет изнутри –
Аккад и Вавилон лишь миг всесильны –
и будет царь
забит печатями визирей,
и славен Карфаген,
и сгинет…
Рим.
10.12.2021
* * *
Последнее утро
ясное свежее тёплое влажное
этого года
который мог бы стать
триумфальною финишною ленточкой марафона
для убегающего от себя
проигрррррравшего все сррражения
одиночки
но оказался
увы
не достоин этого
ни тот
ни другой
Только синайская пустыня
Зной
Изнеможение
и бег
которому нет конца
Только
в средневековых улочках
неожиданный запах озона
Только
две престарелые шлюшки
в белых накрахмаленных блузках
меланхолично курят
у спуска в винный погребок
31.12.2021
* * *
Моё тело опутано
деревенеющим плющом
пустившим в него свои корни
Я отдираю его
с кожей
но он прорастает
снова и снова
и скоро скроет меня совсем
Я спускаюсь
по мраморным ступеням
но они превращаются
в ослепительно белый песок
морского побережья
райской крылатой лагуны
сбежавшей от прилива
Но в руке моей
ладонь
моего далёкого прошлого
И одето оно (она)
в абсолютно розовое
пушистое мягкое
А внизу нас ждут те
с кем мы решились всё-таки
когда-то давным-давно
отправиться
к той вечно тёплой
ослепительно белой
акватории
сбежавшей прилива
16.01.2022
* * *
Куда ж ещё? Каких пределов надо?
Каких сугробов нафталинно-ватных?
Край света… и надежды… полон смрада
обмана и лукавства и … расплаты….
там буквы жгучие – на занавесках ада,
там всё – в шкафах, в однообразных папках,
там два теле-обмылка пропагандят,
гарцуя на своих иксойдных лапках.
Всё – на краю, всё с краю, крайне с краю
обрыва, жизни, света, наважденья…
лишь миг, лишь взмах, лишь выдох, лишь шальная…
без совести, без скорби, без сомненья…
26-27.01.2022
* * *
Затоплены большим прибоем пены,
прибоем бед и прочей шелухи;
подобны петухам, склевавшим пьяной
черешни пригоршню и прочие грехи
(безгрешные), куда-то прёмся денно
и нощно, беззаветно, глупо, рьяно,
бросаемся в Дунай, вскрываем вены,
легко, как будто крышку фортепьяно...
Но что с того, когда эпоха сдохла,
тотально, абсолютно, безвозвратно,
и непонятно хорошо иль плохо...
Что хорошо, что плохо – непонятно.
31.01.2022
* * *
Слушай эллинскую сказку
о блондинке-эфиопке,
о лукавости подсказки
жемчугов гелиотропных
и смарагдовых гранатов,
о египетских галопах
в тростниках, в песках, в руладах
жреческих, где антилопы
под мастабами пасутся,
ставшими лихим оплотом
для изгоев, ведь по сути
нас врачуют эти тропы.
Лучше так, чем рабьи жабры
забивать покорства илом
и шугаться крокозябры,
выползающей из Нила.
Царственные шлюхи сохнут,
или мокнут, объедаясь
самовластия горохом
барабанным. Осевая
траектория ведётся
преданностью, не судьбою –
театральною машиной,
что венчает нас тобою.
Что же дальше – пепелище
или копья катафрактов?
Хромота фортуны нищей.
Неразгаданная правда
лунной жертвы, жертвы солнцу,
что встают в актерских масках
над пустыней, где печётся
эта эллинская сказка.
1-4.02.2021
* * *
Оцепеневшая душа –
как почерневший мрамор статуй
кладбищенских: их дни чреваты
ненастьем... и летят... спешат
всё без оглядки, наутёк.
на что-то мельком намекая,
какой-то смысл врезая в камень,
но разобраться между строк
полуистёртых невозможно,
и пронизает холодок
несуществующую кожу.
Оцепеневшая душа –
как почерневший мрамор статуй:
утратой воздает утрате,
последней нежностью крошась...
7.02.2022
Светлана Софья Демидович. Поэтическая иллюстрация.
Бумага, тушь, 30Х30 см.