Ирина Иванченко. Река Снов. Стихи. – Киев, изд-во «Украинский письменник», 2016. – 108 с.
Новая книга стихов Ирины Иванченко продолжает тему внутренней работы души. Души, которая воспаряет, восторгаясь земной красотой, и которая болеет, содрогаясь от несовершенства человеческого бытования на этой земле. Болевые точки дня повергают человеческую душу в растерянность, разрушая пространственные представления человека, разрушая представления о горизонтальных границах разделения жизни. Боль не знает границ и сторон, боль требует участия, сопереживания:
Одним – лечить, другим – душой болеть
о тех, кто неустроен, слаб и светел.
А мой удел – досматривать, жалеть,
ходить за снегом в час его последний.
Образ последнего, умирающего снега – образ умирающей чистоты, которую так хочется сберечь, ради которой, как сказано в одной из прежних книг Иванченко, автор напоминает снова о том, что «тянет город постирать». Боль не разделяется на своих и чужих, на границы, потому что разделение на своих и чужих и есть настоящая трагедия:
Время стыдное, ей-богу.
Выстрел грянул и затих.
Смерть ворует понемногу
у чужих и у своих.
Есть ли в небе кто живой?
Я сниму ничейный угол.
Между морем и землей
Пришвартован Мариуполь.
Здесь город не то обретает черты апокалиптического ангела, который своими столпами опирается на сушу и воды, не то превращается в морское существо, выброшенное на берег, судорожно пытающееся вздохнуть, а, возможно, трагически воплощает и то и другое. Душа, сопричастная этой боли умирания, вероятно, ощущает то же, что и последний снег:
Снег бредит, что вернётся в облака,
А в землю ляжет только по ошибке.
Но всякий раз душа ищет себе опору, взыскует пути, на котором обретает надежду:
Лютует век. Невмоготу дышать,
Но вспоминаю, подавляя ропот, –
не замерзает Совка. И душа
у малых рек перенимает опыт.
Этой надеждой живёт и сама поэзия, а ещё вернее сказать – поэзия сама и несёт в себе сохранность надежды, животворно питает её. Мысль, которая не вызывает сомнений у поэта, делая его работу осмысленной, востребованной, даже если время противоречит этому:
Истлел папирус, выжжена трава,
страну в иные пеленают флаги,
но уцелеют парные слова,
всей памятью приросшие к бумаге.
Образность и метафоричность стихотворений Иванченко позволяют широко и по-разному трактовать их, но стержневая основа её гражданственной позиции непоколебима. Что ясным образом прочитывается в тех её вещах, где прямая речь поэта звучит твёрдо и страшно, потому что страшна война, породившая эту поэтическую публицистику.
И ещё об одном важном аспекте этой книги следует сказать, несомненно. Русские поэты Украины пронизаны украинскостью во всём – в поэтике, в образности, в мировосприятии. В тяготении к именам рек, к топонимам, что только обогащает палитру русской поэзии. В нашем случае это явление очевидно. Но особенностью книги «река Снов» предстают вписанные в её корпус стихи Ирины Иванченко, созданные на украинском языке. Это отчётливый гражданственный жест, это требование души поэта.