Поэзия – это привнесение в разговорную речь дополнительной меры, какого-то иного измерения при особом способе организации этой речи. Однако, встречаются поэтические тексты, в которых есть нечто ритуальное, неуловимое, которое никак угадать невозможно, поскольку оно из другого ряда, о котором поэт в курсе, но не может догадаться читатель. И начинаешь в этом случае подозревать, что авторское письмо вообще не о том, по известной реплике Станислава Ежи Леца: «В действительности всё совсем иначе, чем на самом деле». В таких таинственных уклонениях не только от приватного высказывания, но и от семантики поэтического текста несложно убедиться, читая Дмитрия Учителя: «Камень, водорослями поросший, / Ноздреватый, пасмурнолицый, / Просыпайся! Тебе навстречу / Поднимается память моря...». Здесь какая-то глобальная фигура умолчания, обряд-речитатив с эллипсисом по центру, в технической недосказанности которого всё и дело. Иными словами, это как в синестезии, когда человек воспринимает звуки ещё и в цветовой гамме. О том, что у поэта «цветной слух» и это выводит на иной уровень передачу его чувств и эмоций в просодии, в аллитерациях, даже в строфике (Андрей Белый вообще считал, что «отсутствие цветного слуха в художнике пера и кисти – изъян») наблюдатель со стороны может ощущать, но о том, что это за механизм и в каких случаях он срабатывает, конечно же, не догадывается. В этой подборке Учителя есть строки, намекающие в своей кажущейся абстракции на некие невидимые координаты его поэзии: «Те, кого забывают забрать из детсада, / становятся / светофорами». Я вовсе не о синестезии, а о многих планах в контрапунктных записях Учителя, как будто эти стихотворения мы подозреваем в одном, а они, словно в детективах Агаты Кристи, являются виновниками поэтического письма симпатическими чернилами совсем в другом (о Свете, световом луче в стихотворении «Слово»: «Опять он стоит рядом / И заглядывает через плечо, / Пытаясь прочесть страницу / Книги Жизни... // Такой характер. / Такая эпоха»). В приложении к поэзии также можно произнести апостольское «тайна сия велика», и когда Учитель отмечает: «Она, / Как теледиктор, / Видит всех – и никого», – речь ещё и о тайной сенсорике. Опять-таки, что-то в записанных буквах такое ощущает поэт – вовсе не обязательно цвет, запах сирени либо репчатого лука, тени предков, хтонические голоса из сновидений и т.д., но в поэтике Учителя скрыта некая запредельность, аномальность, мистериальность, которую нельзя не прочувствовать. В неё можно всмотреться, как в символическое зеркало. Хотя в стихотворении «Зеркало наоборот» Учитель подготавливает читателя к тому, что зеркало – это магический знак в его мире, что-то персонально иное, в чём отражения уж точно не увидать: «Оно тянется, / Как садовый шланг, / Крутится, / Как юла, / Складывается и раскладывается, / Как рулетка». Похоже на поведение в разных лицах героя в мистерии, которую, как синестет – цвет, Учитель проживает наряду со своими текстами. Вероятно, можно всё это ощутить, как предчувствие недалёкого грядущего, которое приближается к нам с космической неизбежностью, и всех видит – и никого.
Геннадий Кацов
АКТЁР Казалось: он с будущим накоротке И воду живую льёт. ... Застыла судьба на одной ноге, Как цапля, вмёрзшая в лёд. СНЕЖНОЕ (2008-2024) Те, кого забывают забрать из детсада, становятся светофорами. Их уносят на разные улицы, Забирают человечьи глаза и речь, Чтобы они ненароком не проговорились. Вместо речи У них – Три тайных знака. Кому не спится в тихий час – Тем посылаются Другие сны – Их не запомнить, Они блёкнут И не раскрываются. Только помнишь, Как всё вокруг качалось, Из стороны в сторону, Будто вода в аквариуме, И снег шёл за тобой, Понимающе кивая. И казалось, Вот-вот заговорит. ЗЕРКАЛО НАОБОРОТ (2008-2024) Оно тянется, Как садовый шланг, Крутится, Как юла, Складывается и раскладывается, Как рулетка. Никогда не запотевает, Не трескается И не бьётся. Его не поставишь В прихожей, В ванной, В спальне. Оно говорит только правду. И всё видит без кожи. БЫЛОЕ В те годы Люди были дружнее, Морозы – крепче, А небо – ближе. Дед партизанил: Вставал ни свет ни заря, Брал эмалированный бидон И, кряхтя, Отправлялся за молоком. Очередь росла, По-змеиному раскачивалась, Высовывала язык, Шипела. Она была такая длинная и плотная, Чтобы впору было кричать «Цепи-цепи, разорвите нас!» Но там в это не играли. Дед был из везучих, Всегда пробирался к цистерне Одним из первых И уходил с трофеем, Ликующе улыбаясь: «И не такое видали! Вот в наши годы... в наши годы...» ЭПОХА (2008) Расставаясь с Эпохой, Не знаешь: Оставить её одну На остановке Или Проводить до дома? Куда ни пойдёшь – Те же годы Стоят лицом Друг к другу У той же скрипучей двери... Её мысли Привязаны к твоему слуху, Как варежки на марлевой верёвочке. Она, Как теледиктор, Видит всех – и никого. СТАРУШКА Старушка в чёрном беретике кормит уток. В руках её – зонтик и просо в тонком кулёчке. Полвека уже, ковыляя, к ограде гнутой Приходит она в человеческой оболочке. ... Вздыхает и против солнца обходит арку – Но тропка заветная занята бывшим клубом... ... Она что-то шепчет, слёзно прощаясь с парком – И, вскрикнув по-галочьи, долго кружит над клумбой. УТРО (2003) Мелководье кулак разжало, Взбаламутив песок придонный, Золотыми мальками выстрелив. Камень, водорослями поросший, Ноздреватый, пасмурнолицый, Просыпайся! Тебе навстречу Поднимается память моря... ARS POETICA (2024) Не будь как штормовой ветер с градом, крушащий всё на своём пути. Иначе сам повиснешь над обрывом с подмытыми корнями. Помоги озябшему деревцу. Укутай его мешком. Сегодня ты спас его. Завтра оно поможет тебе: Белый цвет распустится На сухих ветках. Пропускай Природу вперёд, Придерживай ей дверь, Не закрывайся от неё Рукавом Своего маловерия. Куда бы ты ни ушёл, Она рядом. Не даст отмолчаться. РАЗМОЛВКА (2008) Разговор темнеет и расплывается. В нём гулко, как в колодце. Склоняешься, кричишь, аукаешь – Ждёшь встречи с эхом. И вдруг понимаешь: Оно рядом – и далеко. Оно и здесь, и там, и повсюду – С зеркальцем вместо лица. СЛОВО (2008) ...И сон отходит, Как пар от термоса. А Слово То затихнет, То вдруг заплачет В рассветном полусне... И зябкими ручонками Трёт глаза Среди густо расцветающего Света. Помедли, Свет! Дай оглядеться И раздышаться... Куда там! Опять он стоит рядом И заглядывает через плечо, Пытаясь прочесть страницу Книги Жизни... Такой характер. Такая эпоха.