Павел Михайлович Крючков родился в 1966 году в Москве. Литературный критик, эссеист, редактор, звукоархивист, музейный работник. Закончил факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова, работал в редакциях многих газет и журналов, на радио и телевидении. С 2000 года работает в журнале «Новый мир». На сегодняшний день – заместитель главного редактора и заведующий отделом поэзии, куратор проектов «Seminarium» («Детская комната») и «Новые переводы». С 2012 года – ведущий периодической рубрики «Детское чтение с Павлом Крючковым». С 2013 года – создатель и ведущий авторских литературных программ христианской радиостанции «Радио Вера –100,9 FM» («Рифмы жизни» и «Закладка»). С 2005 года – редактор проекта «Строфы» в православном журнале «Фома».
С 2004 года – художественный руководитель аудиопроекта «Звучащая поэзия» (публикации в СМИ, сетевые акции, просветительские лекции и вечера, выпуск эксклюзивных компакт-дисков с авторским чтением современных поэтов).
Ведущий научный сотрудник Государственного литературного музея (отдел – «Дом-музей Корнея Чуковского», – в котором трудится с середины 1980-х годов, когда музей ещё не имел официального статуса). Интенсивно занимаясь наследием писателя, имеет ряд научных, архивных, просветительских публикаций. В начале 2000-х годов участвовал в работе над 15-томным собранием сочинений Чуковского. С 2007 года – секретарь жюри Литературной премии имени Корнея Чуковского.
Лауреат телевизионной премии «Тэфи-2004» (телепрограмма «Достояние республики», сезон 2003–2006), премии журнала «Новый мир» (2006; за публикацию серии очерков «Звучащая литература») и Царскосельской художественной премии (2014; за вклад в литературную звукоархивистику). Живёт в подмосковном Переделкине.
1. Сколь часто самотёк приносит произведения дебютантов, которые обращают на себя внимание?
Случается, но редко. В то же время иногда мне кажется, что в России пишут стихи почти все. К нам до сих пор присылают рукописные тетрадки со стихотворениями, много пишут на электронный адрес журнала и т.д. Для примера вспомню имя замечательного поэта из Одинцово – Валерия Лобанова, который просто передал однажды, в начале 2000-х, свои стихи в редакцию, передал без всяких комментариев, в режиме того самого самотёка. И стал нашим автором. А вообще я для себя вывел такое правило: читать надо всё. Что бы не пропустить ту самую золотую случайность. То есть не случайность.
2. Насколько велики шансы дебютанта увидеть свои стихи опубликованными?
Если в текстах дебютанта есть поэзия – шансы велики. Конечно, это вкусовое: я беру на себя ответственность. Если у меня появляются серьёзные сомнения, – советуюсь с нашим главным редактором Андреем Василевским. Здесь всё упирается, как я иногда говорю, в умение отличить поэзию от стихов. Причем, это относится и к автору и к редактору в равной степени. Ведь если мысленно отойти в сторону от очевидного самодеятельного стихописания, которое принято называть сердитым словом «графомания», то следует признать: в наше время, то есть за последние 20-25 лет, версификаторская техника ушла далеко вперёд, люди научились писать «стихи» очень неплохо.
3. Предлагая подборку автора на рассмотрение редколлегии, Вы настаиваете на публикации или отдаёте редколлегии приоритетное право принимать решения?
Когда я предлагаю, – разумеется, я решителен. Но мнение товарищей для меня очень важно. Коротко говоря, если с моими предложениями категорически не согласны, я всегда прошу кропотливо объяснить мне другую точку зрения, – и в процессе этого рабочего разговора стараюсь рассмотреть проблему глазами моих коллег. Решение постепенно вызревает, и мы общими усилиями стараемся, чтобы оно оказалось наименее болезненным для всех нас. Решение о той или иной публикации может стать и «долгоиграющей» историей, почему нет?
4. Есть ли у Вас – пусть условное – соотношение в объёмах и количестве известных авторов и дебютантов, столичных и провинциалов, авторов диаспоры и «поэтической метрополии»?
Категорически нет.
5. Видите ли Вы какие-то особые признаки выбора текстов для публикации, отличные от других журналов?
Да, я все эти пятнадцать лет работы в отделе поэзии – и когда я помогал Юрию Михайловичу Кублановскому, и сейчас, когда я работаю один – я чувствовал и чувствую, что существует какое-то особое «новомирское» поле. Описать его трудно. Но если попробовать какие-то черты этого отдельного культурного пространства всё-таки обозначить (никак не противопоставляя себя «Знамени», «Дружбе народов» или «Октябрю», тем более у нас нередко и авторы-то общие), я бы назвал репрезентативность, тягу к дебюту и широту. Понимая, что мой ответ отдает уклончивостью, добавлю и то, что я всегда помню: в словосочетании «Новый мир» заключено не только название испытанного российского историко-культурного бренда, «Новый мир» – это некая общенациональная, общекультурная планка. И тут можно было бы снова заговорить об ответственности. Я стараюсь об этом не забывать.