Это эссе – с одной стороны запоздавшее на десятилетия школьное сочинение на тему «Образ Ленина в советской поэзии».
С другой – небольшой психологический анализ фольклора семидесятых-восьмидесятых годов – анекдотов о великом вожде мирового пролетариата.
Первая тема воистину неисчерпаемая! Профессиональные литераторы страны победившего социализма упражнялись в прославлении великого вождя на протяжении почти семидесяти лет. Исписаны тонны бумаги. А уж тиражи... Это были стихи и поэмы различного профессионального уровня. Некоторые авторы проникновенных строк об Ильиче ныне – во главе антикоммунистического, демократического и националистического движений. Но моя задача – не испортить этим людям настроение, напомнив им о «темном коммунистическом прошлом». Эта статья носит скорее «околобогословский» и психологический характер, мне хочется проследить, как литераторы стремились приписать человеку в кепке, с бородкой клинышком, основные атрибуты Божества... Еще Бердяев говорил о марксизме, как о религиозном учении, разновидности идолопоклонства, со своими пророками, мучениками, святыми мощами и ритуалами. Феномен коммунистической поэзии может быть понят исключительно в контексте религиозного сознания: это гимнарий некоего вселенского антихрама, одновременно величественного и вульгарного...
Вторая часть этого эссе – история богоборчества, история осквернения и профанации «святого имени» Ильича, совершенных во время величайшего официального прославления его имени – в год столетия со дня рождения Володи Ульянова.
Стихи, о которых мы пишем, как правило, ужасны. Анекдоты, которые вспоминаем – не слишком смешны. История рождения и гибели нового божества тоже не смешна и внушает мне ужас.
И еще одно – ни хвала, ни хула не имела особого отношения к самому человеку – разбитому параличом, разочарованному в своем деле и своих соратниках, лишенного дара речи, которым он так жестоко злоупотреблял во время своей жизни. Это феномен общественного сознания – больного или просто – несчастного.
Совершенство человеческого
Концепция человеческого совершенства во Христе нашла уродливое перевоплощение в строках о «самом человечном человеке». «Мы хороним самого земного изо всех прошедших по земле людей» (В. Маяковский). Но природа «земного» в Ленине по Маяковскому не та, что у простых смертных. Поэт, довольно хорошо знакомый с традиционным православным богословием (в ранние поэмы он включал не только тексты, но и ноты (!) православных песнопений), быть может, бессознательно привносил в свою поэму сложнейшие богословские доктрины, о которых спорили сотни епископов на Вселенских Соборах. «Землю всю охватывая разом, видел то, что временем сокрыто». Ленинскому познанию воистину нет предела – «он в черепе сотней губерний ворочал, людей носил до миллиардов полутора, он взвешивал мир в течение ночи». Даже его смерть «безгранична» (Владимир Маяковский). Его смерть – это возрождение для новой, вечной жизни – именно после смерти он и стал «живее всех живых». На эти строки можно посмотреть и иначе – остальные живые были мертвее мертвого.
Ленин всеведущ. «На все вопросы отвечает Ленин» (Андрей Вознесенский). «Если всю мудрость мудрейших соединить, и на число звезд это умножить, то всё же не получится мудрости великого Ленина» (Павел Васильев).
Анекдоты семидесятых подчеркивали «человечность» Ильича в самом что ни на есть раблезианском духе. Испражнения и секс – вот основная тема этого типа анекдотов о великом вожде. Старый большевик вспоминает о том, как он мочился рядом с Ильичем. «Но даже это он делал по-особому. Гениально! Просто! Человечно!»
Или – выходит Ленин из сортира и спрашивает: «Кто здесь был до меня?» Ему отвечают – «Лев Толстой». «Какая глыбища! Какой матерый человечище!» – говорит Ильич. Это и впрямь цитата из Ленина о Толстом. Вот только «глыбища» превращается в непристойную брань. Психологи называют подобные анекдоты «анальными». Или ещё один пример – Горький предлагает Ильичу поехать по Волге, по проституткам. «Именно, батенька, именно! А политическую проститутку Троцкого с собой не возьмем».
Вечен и бессмертен
Блестящую вереницу цитат, несомненно, должно открыть знаменитое «Ленин и теперь живее всех живых» (Владимир Маяковский). Все прочие писали поплоше: «Великий сын всего народа вовеки Ленин не умрет» (Барон Боциев); «Но встать с твоим рожденьем рядом смерть не посмеет никогда» (Хута Берулава); «Что вечность? Жить ей было б нечем, не будь бессмертия его» (Владимир Туркин).
И на этот тезис отвечает, быть может, один из самых удачных анекдотов «ленинского» цикла. Идет Рабинович с женой по Петрограду, читает плакат «Ленин умер, но дело его живёт». «Ах какая жалость! – говорит Рабинович, – какой хороший человек! Лучше бы он жил, а его дело умерло!»
И ещё один анекдот о посмертной жизни Ленина. Одесская мебельная фабрика выпустила трехспальную кровать – «Ленин с нами».
Благодать через приобщение
Кто слышал Ленина – обретает безграничное знание. Не обязательно понять смысл речи, для обретения благодати достаточно феномена присутствия: «Я знал рабочего. Он был безграмотный. Не разжевал даже азбуки соль. Но он слышал, как говорил Ленин, и он знал – всё». Вот оно – массовое приобщение к благодати через прикосновение: «Бился о Ленина тёмный класс, тёк от него в просветленье» (Владимир Маяковский). «Он слышал Ленина, он видел Ленина» и теперь «идёт по свету с головою поднятой, весь озарён улыбкой Ильича» (Рыгор Барадулин).
И тут эхом прозвучали анекдоты. Их смысл был таков – не всякий, слышавший Ленина, был преображён и восхищён. На встречу с пионерами пригласили человека, который своими глазами видел Ильича. Он рассказывает: «Стоим мы с есаулом, значица, вижу – идёт. Бородка сбрита, кепка на лоб надвинута, воротник поднят, а я его сразу признал. Ваше благородие, говорю, так это ж Ленин! Хватайте его! Та куда там! Как заяц убежал, только его на броневике и видели…»
И свет во тьме светит
Отождествление высокочтимого объекта со светом – один из излюбленных поэтических приемов ленинославцев. Александр Коваленков называет свое ленинское стихотворение «Вечный свет». «Светом животворного луча в наших душах он всегда» (Изим Искандеров). Ленин – «дыханье обновлённой жизни и дня немеркнущего свет!» (Барон Боциев). «Пришёл он, горы раздвигая, подобный солнечным лучам... Но солнце только днём сияет, а Ленин вечно светит нам» (Фазил Абдужалипов). «Жизненным светом наполнен до края... Ленин и свет воедино слились... Ленин родной над морской волною в образе света встает предо мной» (Григол Абашидзе).
Впрочем, ленинский свет часто выступает в виде обычной электрической «лампочки Ильича». И выражение «Мне всё до лампочки Ильича» выражает отношение остряков семидесятников к немеркнущему свету ленинских идей… А вот и более грубая загадка по теме: «Что делать, если Ильичу поставить фонарь под глазом?» «Ничего. Дорога к коммунизму станет светлее»
Да святится имя ….
«Тот знает то имя, тот помнит то имя, тот верит в то имя, простое и вечное имя ЛЕНИН» (Лев Квитко); «Но имя огненное ЛЕНИН как солнце будет вечно жить» (Михаил Герасимов); «И, как солнце над землёю нашей, вечно имя Ленина горит» (Емилиан Буков); «Земля! зелёная планета! Твоё величье – имя это» (Валерий Брюсов); «Я имя близкое для всех разноязычных уст... произношу всегда с волненьем чувств, и мой восторг пред чудом неизменен: «Вла-ди-мир Ле-нин» (Йоханнес Барбарус).
Огромное количество анекдотов, слышанных мною, преследуют одну «великую цель» – осквернение имени Ленина. Самое главное – это «упоминание Ленина всуе». Вот пример. Объявление в метро: «Станция имени Ленина. Переход на станцию имени Ленина и имени Ленина. Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – имени Ленина». Или ещё – анекдоты о «юбилейной продукции»: пиво «Ленин в Разливе», торт «на здоровье Ильичу», шоколадный бюст Ленина в натуральную величину,
Ходики «Время работает на коммунизм» – каждый час выскакивает Ленин и говорит «ку-ку». И, пожалуй, самый лучший образец: «В связи с пятидесятилетием со дня учреждения ордена Ленина наградить орден Ленина орденом Ленина»
Слава тебе, сотворившему вся!
Метафора, превращающая Ильича в творца природы, демиурга, пожалуй, покажется слишком смелой. И тем не менее муза с партбилетом (взносы уплачены на вечность вперед) склоняется над плечом вдохновенного пиита, диктуя: «Ты ведь знаешь, что наша весна этой мудрой рукою чудесной для Отчизны твоей создана» (рука – Ленина, стихи – Карло Каладзе); «И был торжественно-печален Луны почетный караул» (Вера Инбер); «Казалось, он принёс сюда с собою большую связку солнечных лучей» (Сергей Васильев); «Мне отец недаром в детстве говорил: лето юкагирам Ленин подарил» (Упуро Адо); «Сколько светлых дорог вокруг. Все пути, что тебе даны – это дело ленинских рук!» (Токтогуп)
«Скажи, папа, а правда, что мы все – дети Ленина? – Правда, сынок! – И ты – сын Ленина? – Да, сынок. – А ты ведь говорил, что меня в капусте нашли! – Так Ленин и нашел! – Но ведь дети всё время рождаются! – А это потому что он, бедный всё ходит и ищет, ходит и ищет…»
Теофания (явление божества).
Явление Ильича народам всей земли – излюбленная тема поэтов национальных окраин бывшей советской империи. Здесь простор для цитирования особо широк, попытаюсь привести что-нибудь позабавнее. К примеру – Леонид Лапцуй пишет:
За ним вторая движется упряжка –
в ней сам Ильич в одежде белоснежной,
он весь покрыт искристою порошей,
что на него летит с копыт оленьих...
Соболий капюшон назад откинут,
и пар столбом клубится от дыханья,
Ильич огромен, как скала седая,
весь небосклон собою заслонил он,
к нам сказочным явившись великаном.
И в солнечной Грузии, где Ильич сроду не бывал, народ его все же видел, хотя и не в столь дивном обличье. «Я то видел его! Очевидец я! Здесь мы голос ленинский слушали! Разве не был он в каждой хижине...» (Георгий Леонидзе). «Он с нами! Он тебе помог, счастливый молдаванин! Уж если хочешь знать, сынок, он – наш односельчанин» (Петру Заднипру). «Значит Ленин бессмертен в ауле моём, мы его аульчанином первым зовём (Киримизе Жане). «И было детство розовым, как утро, и всё ему казалось нипочём, глазами он напоминал якута, а по отцу был мальчик Ильичём» (Семен Данилов).
Мысль этих стихов – Ленин принадлежит всем национальностям. В менее торжественной форме анекдот говорит о том, как «очевидец» штурма Зимнего рассказывает пионерам, как он лез по отвесной скале к Смольному, где только орлы летают, а Ильич сидит, поджав ноги в черкеске с серебряными газырями. Я говорю ему «Зимний взят!». А он мне – «вах-вах-вах, и што ты мне говоришь!»
От святыя иконы твоея
Почитание портрета вождя и его отождествление с личностью, преображение официального портрета в образ, икону впечатляюще изобразил Владимир Маяковский, вступивший в диалог с «фотографией на белой стене». Собственно, слова Маяковского не молитва, а рапорт. Но сама идея молитвенного общения с Первообразом через Образ восходит к Седьмому Вселенскому Собору, утвердившему иконопочитание в противовес иконоборчеству. Кстати, свои иконоборцы были и среди советских поэтов – «Уберите Ленина с денег, так цена его велика!». Но подобные призывы успеха не имели. Десятки поэтов продолжают упорно общаться с изображением. «Я на портрет его смотрю, подняв глаза, и говорю: – Наверно, хлопотен твой труд... Он отвечает...» (Лев Квитко). «Вновь гляжу на ленинский портрет, словно вижу Ильича живого, взгляд его, лучей горячий свет, наши души освещает снова» (Изим Искандеров). «Наверно нет в России дома, где б не висел его портрет. Нам всем лицо его знакомо ещё с далёких ранних лет» (Константин Ваншенкин). «Он, пока я кончаю стих, на портрете встав, на стене, продолжая меня вести, усмехается молодо мне. И никак не уйти от глаз...» (Николай Асеев)
Чудесные свойства оригинала сохраняют не только плоскостные, но и трехмерные, скульптурные изображения: «Стоит Ильич над Волгою широкой и видит, как сады вокруг цветут» (Александр Апга).
А вот и анекдот «иконоборцев». Посадили еврея на десять лет. Потом спросили – а за что тебя так? – А, мелочи! На седьмое ноября мне на балкон повесили портреты Ленина и Сталина. Я вышел в моих семейных трусах посмотреть на парад. Снизу кричат – уберите идиота с балкона. А я спрашиваю «Этого или этого?»
Паломничество
Все места, где ступала нога самого человечного человека, заранее – святы. Это места паломничества, особого присутствия божественной коммунистической энергии, где можно сподобиться получить особую благодать. «Я навек поняла отныне, стало в Шушенском ясно мне, людям надобно со святыней оставаться наедине» (Юлия Друнина). «На окраине Лейпцига дом, всё бессмертно и дорого в нем» (Максим Геттуев). Но особо существенно – посещение Мавзолея, места хранения «святых мощей»: «Однажды, став зрелей, из спешной повседневности, мы входим в Мавзолей, как в кабинет рентгеновский, вне сплетен и легенд, без шапок, без прикрас, и Ленин, как рентген, просвечивает нас» (Андрей Вознесенский). Сюда безостановочно «Идут поляки, идут болгары, идут арабы, идут бразильцы, идут народы земного шара, свет вдохновенья лежит на лицах» (Иван Бауков). «И принес я в мавзолей всю любовь народа от родных, и тех полей, где я не был сроду» (Яков Ухсай). «И подходя к порогу мавзолея, в душе надежду давнюю лелею: стать в караул у этих плит священных, стать часовым без отдыха, без смены, Дзержинским стать... Стать елью средь елей... травой зелёной прорастать» – и т.д. (Мирзо Турсун-Заде).
Анекдотов о Мавзолее относительно мало. Вероятно, естественное уважение людей к смерти служило здесь сдерживающим началом. Тот, который приходит мне на ум, имеет отношение скорее к выносу из мавзолея Сталина. «Папа, а войти в Мавзолей можно? –Можно. – А постоять рядом с Лениным можно? – Можно. – А полежать можно? – Нет сынок. Вынесут и закопают…». Или вот другой образец. «Папа, а часовые у Мавзолея охраняют Ленина от нас или нас от него»?
Акафист
Так называются особые богослужебные тексты, прославляющие того или иного святого. Их особенность – это нескончаемая череда эпитетов и сравнений. В католическом богослужении используются также литании, например, в честь Богоматери: «Роза мистическая, башня Давидова, башня из слоновой кости».
Кощунственные перепевы акафистов в честь Ильича – не редкость в отечественной поэзии. «Ленин – крыльев взлёт, Ленин – песни звон, Ленин – даль высот, Ленин – гул времён, Ленин – солнца свет.... Ленин – зов вперёд, Ленин – честь бойцов, Ленин – бури лет с четырёх концов» (Михаил Голодный). Не каждый всё же понимает, как нужно обращаться с кумиром. Вот индийский мальчик это понял точно! «А Сами стоял на коленях, маленький, тихий и строгий, и молился далекому Ленни (это – Ильич!)... Чтоб услышал его малые просьбы... Так далеко был этот Ленни, а услышал тотчас же Сами. И мальчик стоял на коленях с мокрыми большими глазами» (Николай Тихонов).
Всякое дыхание да хвалит...
Похвала Ленину – дело не только человеческое. Удивляет, как наши литераторы не вложили хвалу в уста бессловесной колхозной скотины, но вот природа прямо вовлечена в прославление своего преобразователя и творца. В псалме Давидовом – «Воспойте Господу вся земля», а вот иное: «Звенят в ночи песни земли о Ленине» (Иван Бауков). Даже зимняя вьюга умудряется разговаривать с Лениным и петь о нём: «Я для тебя стара, товарищ, тысячелетняя карга, когда по заревам пожарищ лечу, трубя во все рога... И я твоё, товарищ, имя бойцам как лозунг пропою» (Павел Антокольский). Ленин – это вся природа и каждый её элемент.
А вот ёрничание юбилейного года. Показывает учитель ученикам лягушку и спрашивает – Что это такое? Никто не знает. – Но ведь я говорил вам об этом целый год! И тут Вовочка поднимает руку: – Неужели это – Ленин?
Каждый из микроразделов этой статьи-цитатника может быть почти бесконечно расширен: материала хватает. Можно было бы добавить и новые главки, чего стоит тема «Ленин-Партия», развиваемая в чисто ортодоксальном богословском духе по типу «Христос-Церковь». Разве только не нашлось среди многонациональной поэтической когорты нового Соломона, уподобившего отношения Ленина и партии взаимной любви новобрачных. Зато это сделали (несколько грубовато) авторы политических анекдотов и эпиграмм...
«Не сотвори себе кумира» – гласит заповедь Господня. Мне кажется, что нелепость, духовное и литературное убожество поэтических текстов служит одновременно практическим руководством как создать кумир и разъяснением, почему этого делать нельзя... И «анекдотическое эхо» официоза не более чем ёрничанье людей, по-своему вовлечённых в духовную атмосферу тех лет. Говорят, что только верующий способен на подлинное богохульство. Лишь человек, воспитанный в традициях ленинизма, мог получить удовольствие от строк:
«Ленин Троцкому сказал –
к Пасхе я муки достал,
мне – кулич, тебе – маца,
ламца-дрица гоп-ца-ца»
И гимны и анекдоты, и хвала и хула – элементы тоталитарной культуры. Которую наше общество начинает забывать. А заодно, боюсь и культуру как таковую…